Российское Трансгуманистическое Движение

Почему Россия никогда не была благополучным государством – то одни тягостные обстоятельства, то другие непрестанно отравляли жизнь людей в стране? Похоже, у России дефицит "иммунитета" к неблагополучию. Одна из ключевых причин этого скрыта подобно тому, как была скрыта до обнаружения вируса иммуннодефицита коренная причина мучений людей, зараженных СПИДом. Носители этой недавно выявленной болезни страдают от конкретных, тысячелетиями известных недугов – пневмонии, истощения, язв и т.п. Еще несколько десятков лет назад врачи не могли определить, что вызывало эти видимые заболевания, поражающие больных СПИДом. Их пытались известными средствами излечить от очевидных хворей. Естественно искать решение некой проблемы в той предметной области, к которой эта проблема принадлежит. Если человек страдает от пневмонии, значит, надо лечить пневмонию, если он истощен, значит, ему необходимо лечение от истощения и т.д. Но такой подход к лечению мог лишь немного и ненадолго улучшить состояние больных СПИДом, поскольку с глубинной причиной их мучений, остававшейся непонятой, не боролись.

Вот и в России экономические "хвори" пытаются "излечить" в области и средствами экономики, политические – в области и средствами политики и т.д. Но радикального улучшения добиться не удается, т.к. у российского неблагополучия помимо причин, видимых и понятых общественностью, существует неочевидный и неуясненный источник.

Представления о том, какой "вирус" вызывает дефицит "иммунитета" России к неблагополучию, и что делать, чтобы от него "излечиться", излагаются ниже в научной форме для тех, кто интересуется методологией принятия решений, политической философией, теорией бизнес-менеджмента и культурологией.

В отличие от Ортега-и-Гассета я думаю, что написать о глупости пытались. Просто это не удалось. По трем главным причинам – читательской, авторской и издательской.

Во-первых, наибольшая трудность здесь не в самой теме, а в том, чтобы ее вообще дали развить даже те, чьи беды – от глупости. Вопрос недостатков в мышлении очень щепетилен. Еще Шопенгауэр отмечал, что человек может принять упрек в каких угодно недостатках, например, в лживости, скупости, подлости, но только не в изъянах мышления. Как правило, люди сопротивляются этому несмотря и на то, что вслед за признанием изъянов предлагается их корректировка, т.е. вопрос ставится прагматически – в плане самосовершенствования.

Во-вторых, глупость – столь нечеткое и широкое понятие, что оперировать им в аналитических работах не совсем корректно. Значит, прежде всего автору следует так определить глупость, чтобы ее можно было плодотворно обсуждать. В России глупость обычно связывают с особенностями процесса переработки интеллектом информации на «входе» (понимание) и «выходе» (выражение) по отдельности и в связке (восприятие/реагирование). Вид глупости, воплощающийся в трудностях с пониманием, идентифицируется как тупость. Глупость при выражении мыслей – пустомельство. В восприятии/реагировании – бестолковость. Понятно, что эти отдельные виды могут присутствовать и в комбинациях. И наоборот, умный – это либо тот, кто все понимает и знает (эрудит), либо человек, небанально высказывающийся (интеллектуал), либо верно отвечающий на вызовы действительности (толковый). Конечно, и здесь тоже возможны комбинации. При таком определении глупости ее серьезный анализ не актуален. Тупицы, пустомели и бестолковые – предмет анекдотов, а не исследований. Интерес представляют глупости, которые совершают не глупцы. Обычно, когда говорят, что человек сделал глупость, имеют в виду, что он принял ошибочное решение. Поэтому актуальным «опытом о глупости» может быть исследование ошибок в принятии важнейших решений, совершаемых неглупыми в обыденном понимании людьми.

В-третьих, обсуждение того, как и почему эрудиты, интеллектуалы и толковые принимают ошибочные решения по фундаментальным вопросам, естественно повлечет за собой вопрос о том, что делать, чтобы избежать глупостей. Особенно это естественно в России, в которой культура принятия решений все еще недалеко ушла от соответствующей культуры Города Глупова. Ответ на данный вопрос мог бы послужить концептуальной основой рационального развития страны. Но это преобразовало бы нынешнюю «театрализованную» российскую реальность, в которой одни (политики и функционеры) создают информационные поводы, а другие (масс-медиа) их используют. И вместе хорошо живут, паразитируя на иррациональности публики – не давая ей проникнуть в суть реальных событий, удерживая ее в виртуальном мире информационных поводов. Поэтому обе стороны сего "политико-медийного" истэблишмента (плюс вся его «театральная» инфраструктура – «истэблишированные» пиар, политтехнология, политология и т.д.), предназначение которых, по идее, – заниматься вопросами "оздоровления" страны, на самом деле не заинтересованы в радикальном повышении рациональности (короче, рационализации) граждан. Такое "излечение иммуннодефицита к неблагополучию", хоть и обещает способствовать разрешению болезненных социальных, политических, экономических и др. проблем общества, не выгодно его манипуляторской элите.

Эффективные рациональные процедуры индивидуального и коллективного принятия решений описаны в сотнях книг и тысячах статей – науке принятия решений уже более полувека. Однако пользуются ее предписаниями только в крупных корпорациях, военных штабах, правительственных стратегических центрах и т.п. Возникает вопрос, почему же эти предписания, освоение которых вполне доступно даже школьникам старших классов, не практикуются рядовыми гражданами, общественными организациями, органами представительной власти и т.д.? Ведь общеизвестно, что принятие эффективных решений – главный фактор благополучия. По логике наука принятия решений должна бы быть наиболее востребованной дисциплиной в общепринятом образовании, однако большинство людей даже не информированы о ее существовании. Это, на мой взгляд, самый большой абсурд современности.

Когда в мире происходит нечто несуразное, традиционно сему даются два крайних объяснения – глупость или заговор. В данном случае, думается, имеет место как массовая нерациональность, так и умышленное ее поддержание из-за кулис. Значит, чем лучше будет преодолена вторая из главных причин отсутствия «Опыта о глупости» – авторская, тем хуже усугубятся первая и третья – читательская и издательская. Чем четче и острее написано, тем неприятнее читать тому, кого держат в дураках, и невыгоднее публиковать тому, кто заинтересован в сохранении этого положения.

Сам я впервые увидел нерациональность в себе. На рубеже восьмидесятых меня, как математика, заинтересовали модели обработки данных для принятия решений. А в книгах по этой тематике, которые были сплошь американскими, помимо математики давались и примеры ее применения в реальных процедурах принятия решений, как общественных, так и личных. Причем их ход и методология подробно излагались. Об общественных решениях в СССР, принятие которых было тогда сокрыто, я судить не мог, а в отношении личных обнаружил, что ход и способы моих собственных решений совсем не такие рациональные, как у американцев.

Через несколько лет началась перестройка и тематика принятия решений из теоретической превратилась в практическую. С группой психологов и социологов я стал участвовать в проведении выборов и деловых игр, посвященных решению важных вопросов обновления деятельности предприятий и организаций. Это дало возможность понаблюдать других людей в процессе принятия решений. У меня и раньше было предположение, что не я один здесь такой нерационалист, то же подтвердили и наблюдения. Об этом свидетельствовала и практика принятия государственно-политических решений Съездами народных депутатов и Верховным Советом СССР, открывшаяся благодаря развернутым телетрансляциям. Так я пришел к гипотезе о том, что определенные (в моих работах указано какие) отклонения от процедурной рациональности в принятии решений – "вирус иммуннодефицита к неблагополучию" в моей метафоре (возможно, только один из "вирусов") – присущи не только мне, они являются характерной особенностью российско-советской культуры.

Замечу, что и методы корректировки этих отклонений в обществе, разработанные мной, во многом – плоды анализа моей личной «саморационализации».

Я предлагаю практические рекомендации, прописанные на уровне конкретных проектов законов, акций, процедур и т.п., по развитию в России рационального открытого общества. Внедрить их в жизнь можно решениями органов представительной демократии и исполнительной власти, действиями государственных учреждений, общественных организаций и частных компаний. Не надо революции, изменения государственного устройства, реформы политической системы, перераспределения собственности; требуется только рационализация регламентов важнейших процедур принятия фундаментальных решений – выборов, референдумов, обсуждений и голосований, разработки, согласования и утверждения планов и программ и т.д. Конечно же, с предварительным освещением смысла и задач рационализации. Ныне российские СМИ эту тему вообще не затрагивают. Мне неизвестно, чтобы кто-нибудь обсуждал уровень процедурной рациональности российской культуры принятия решений на конференциях, семинарах, круглых столах, дискуссиях в СМИ и т.п. Данный вопрос не затрагивался и в научных публикациях до появления моих работ. Но это только в сказке достаточно, чтобы один мальчик воскликнул «А король-то голый!», и, как подразумевается, все прозрели. В жизни подобные единичные восклицания нынешние короли (закулисные кукловоды) и их марионетки (политический и масс-медийный истэблишмент) просто замалчивают.

Недавно я толковал на симпозиуме в Москве о том, что одной из главных причин неблагополучия России являются отклонения от процедурной рациональности в культуре принятия решений. Минут пятнадцать подтверждал этот тезис анализом фактов (по-видимому, убедительным, т.к. никто не пытался его покритиковать даже по мелочи, что для научных форумов беспрецедентно), и показывал, как изменением процедур можно радикально улучшить ситуацию. В заключение я заявил, что предвижу, как политическая элита России воспримет мои высказывания, подобные восклицанию мальчика из сказки о голом короле. Правильная властная реакция на мальчика – (1) сделать вид, что вообще никто ничего не кричал, и (2) потом тихо дать мальчику укорот. Но поскольку я не здешний мальчик, (2) нерелевантно. Однако, в силу (1) понятно, что мой единичный голос услышан не будет. И вся надежда на то, что к нему присоединятся многие авторитетные голоса – тут я сделал уважительный жест в сторону аудитории. Поэтому, закончил я, приглашаю вас в хор мальчиков. Все места вакантны, первые легко могут выдвинуться в запевалы.

Настала полная тишина. Секунд 10-15 при общем безмолвии я стоял на трибуне и, мне казалось, чувствовал, как идет просчет вариантов в головах российских политологов. Итоговое мнение выразил вальяжный господин, сказав: «Да, мальчик, конечно, интересный, но только вряд ли для него найдется девочка». И все закивали, поскольку поняли, что имелось в виду – «вряд ли для этого проекта найдется интересант в Администрации Президента». На сем, согласно (1), обсуждение завершилось.

Заявление о том, что автор знает неизвестный в России фактор, обусловливающий неблагополучие российского общества, и способ его дезавуирования, вероятно, покажется большинству читателей сомнительным. Ясно вместе с тем, что фактор этот не может быть простым. Поэтому на то, чтобы разобраться, что он из себя представляет и как его дезавуировать, потребуются некоторые умственные усилия и время. Решая вкладывать их или нет, прагматичные читатели, вероятно, поинтересуются, чем автор способен подтвердить работоспособность своей идеи.

Подтверждение работоспособности гуманитарных идей такого масштаба – многоэтапный процесс. И этапов в нем никак не меньше, чем в подтверждении действенности технологических идей. Например, у химиков-технологов, с которыми я работал много лет назад, на пути к производству какого-нибудь нового вещества надо было пройти 5 этапов. После теоретической проработки идеи (I этап) ее выверяли экспериментально – "в пробирках" (II). Если добивались того, что каждая стадия синтеза вещества по отдельности шла хорошо, переходили к следующему этапу. Собирали лабораторную установку, на которой воплощался процесс синтеза в целом (III). На данном этапе вещество получали, условно говоря, в граммах. Когда налаживалась работа этого производства в миниатюре, строили опытно-промышленную установку (IV). Если ее доводили до того, что она стабильно давала килограммы вещества, переходили к последнему этапу – строительству завода, производящего тонны (V). Наиболее значим на этом пути третий, лабораторный этап, ведь если производство в миниатюре работоспособно, очень вероятно, что и в массовом масштабе технология даст ожидаемые плоды.

Аналог данного этапа завершается в подтверждении работоспособности моей идеи. Теоретическая часть разработана и опубликована в [1-7]. Теория нашла подтверждение в эмпирических исследованиях [8-10], проведенных в социологическом центре с международным авторитетом – Израильском Институте Прикладных Социальных Исследований имени Гуттмана. Подтвердилось она и в практическом "эксперименте" в миллионной общине «русских» в Израиле. Вот что по этому поводу отметил Ю. Штерн [11], депутат Кнессета, руководитель штаба пропаганды "русской" партии (ИБА) в 1996 году: "Результаты Савельзона легли в основу построения стратегии предвыборной агитации партии ИБА среди репатриантов из бывшего СССР на парламентских выборах 1996 г. В его исследованиях были выявлены основные факторы, детерминирующие решения людей, выросших в российско-советской культуре. Он проанализировал, на какие из этих детерминантов воздействовали самые успешные пропагандистские и рекламные кампании 1993-1995 годов в России. В каждой из них (по-видимому, интуитивно) использовались наборы из двух-трех факторов, детерминирующих решения россиян. Таким образом, всякий раз важные детерминанты оказывались не задействованными. Савельзон предложил построить пропаганду партии так, чтобы, оптимально задействовав все важные факторы, наиболее эффективно подвести потенциальных избирателей к принятию решения голосовать за ИБА. Успех молодой партии репатриантов на выборах 1996 опрокинул все неблагоприятные прогнозы, основывавшиеся на опросах, проведенных до короткой, но очень концентрированной предвыборной агитационной кампании ИБА. Значит, этот успех во многом обусловила именно эффективность пропаганды. Тем самым были как бы эмпирически подтверждены теоретические разработки Савельзона." Детерминанты, о которых писал Штерн, – это отклонения от процедурной рациональности. Методы корректировки означенных отклонений отработаны мной в ряде процедур коллективного принятия решений в США, Израиле и России. И наконец, наиболее значимое – "лабораторное" – подтверждение: успешно функционирует "рациональное адаптивное общество в миниатюре" – российская компания, в которой идея, выдвинутая в отношении общества, "спроецирована" на сообщество – коммерческую организацию [12-14].

Психологами выявлено, что человек, сталкиваясь с новой идеей, посягающей на замещение устоявшихся взглядов, не только не желает вникать в сию идею, но выстраивает соображения против нее, «обороняющие» имеющееся у него видение. Моя идея ни левая, ни правая, ни центристская, она вообще не из плоскости известных (и устаревших, на мой взгляд) общественно-политических концепций. [Пора вести речь не о тех или иных определенных, оптимальных, по мнению левых-правых-центристов, общественных решениях, а о гуманитарной технологии выработки и воплощения в жизнь социума, общин, организаций, индивидуумов оптимальных для них решений. Говоря метафорически: все – по-прежнему о конкретных чудесах, а я – впервые о волшебной палочке.] Следовательно, эта идея должна вызвать у публики обычную защитную реакцию. Поэтому хочу особо подчеркнуть, что не проталкиваю мои воззрения, стремясь заместить ими взгляды читателя, а лишь представляю неизвестную ранее точку зрения. В данном случае пойти на поводу у своей защитной реакции значит сделать глупость – навредить себе, противодействуя обогащению собственного кругозора, вместо того, чтобы извлечь выгоду из уникальной возможности ознакомиться с совершенно новым видением. Не надо принимать его, как единственно верное, просто выгодно владеть им, как и любым другим резонным представлением.

И еще к сведению прагматичных читателей: тем, кого в практическом плане интересует идея рационалистических общественных преобразований и проект ее электорального применения, целесообразно сконцентрироваться на Главе 1 и Разделах 3.7, 3.8; экспертам в менеджменте и управляющим бизнесами – на Разделах 1.1, 1.3 и Главе 6; культурологам – на Разделах 1.2, 1.3.1.1 - 1.3.1.3 и Главе 2; политологам – на Разделах 1.1 - 1.3, Главах 3 и 7; для тех же, кто интересуется политической и социальной философией, занимательной, надеюсь, будет вся книга.

ВВЕДЕНИЕ

Тяжелое неблагополучие страны не всегда несет в себе одни только разочарования, порой в нем содержится и потенциальная возможность бурного прогресса. Так бывает в тех случаях, когда курс выхода из неблагополучия совпадает с направлением развития человечества. Есть ряд примеров того, как, твердо взяв такой курс, странам удавалось, что называется, догнать и перегнать других. Но для этого прежде всего, конечно, надо найти и достаточно четко наметить верный курс. Что я и попытался сделать, построив концепцию преобразований России, излагаемую в настоящей книге.

В ней неблагополучное положение в России рассматривается как проявление общей "дезадаптации" – состояния неосуществленной социальной адаптации. [Адаптация в социальном смысле – это, с одной стороны, приспособление личности к изменяющимся условиям жизни в обществе – индивидуальная адаптация; с другой стороны, преобразования общественных институтов и механизмов их функционирования, делающие социум более приспособленным для жизни людей в нем – коллективная адаптация. Заимствуя метафору из песни «Машины времени», адаптацию следует связывать не только со способностью «прогибаться под мир», не теряя своей индивидуальности (прогибаться, но не ломаться!), но и со способностью «прогибать мир под себя», чего, конечно, не добиться водиночку, но можно сделать коллективно.] В России и на личностном, и на общественном уровне не удалось приспособиться к колоссальным переменам во внутренней жизни и внешнем окружении страны.

В недалеком будущем гуманитарная технология социальной адаптации станет насущной и для всего человечества. Как указывают футурологи, переживаемый ныне ведущими странами переход к информационной эре продолжится. Вскоре в них сложится информационное общество со следующими особенностями:

– Информация станет основным продуктом, производством, переработкой и распределением которого будет занято большинство работающих. Поэтому произойдут радикальные изменения структуры профессионального рынка, а значит, и образования. Одни профессии станут быстро устаревать и исчезать либо меняться до неузнаваемости, а другие – возникать и развиваться.

– Круто возрастет скорость накопления информации, обязательной для профессионализации. За последние полвека период удвоения знаний по специальности сокращался все быстрее и быстрее и составляет ныне в среднем 1,5 года (по другим, умеренным оценкам – 10 лет). Ускорение накопления знаний будет нарастать, через 10-15 лет период их удвоения в соответствии с рядом прогнозов уменьшится до невообразимой цифры в 3-6 недель (в наиболее осторожных предсказаниях речь идет не о неделях, а о 2-3 месяцах).

– Сфера личной жизни и деятельности, доныне ограниченная у большинства непосредственным окружением, изрядно расширится вследствие глобализации и развития средств коммуникации.

– Прогресс медицины, биотехнологии и фармацевтики поставит вопросы такого масштабного вторжения в естественное физическое существование человека, какому нет аналогов в истории. Поэтому в решении этих вопросов невозможно будет опираться на прежние нормы и прецеденты.

В связи с приближением информационной эры обостряются значительные проблемы личности и общества, вскрытые в [15, 16].

(А) Тяжелеет бремя "негативной свободы" – описанное Э. Фроммом [15] состояние стресса и дезориентированности индивидуума в обществе, где все возрастает свобода выбора и все больше возникает незнакомых вопросов, требующих принятия решений в условиях недостатка информации и неопределенности будущего.

(Б) Между тем, современный капитализм, в котором теория саморегулируемости и самоорганизации рынка абсолютизирована и превращена, согласно [16], в "рыночный фундаментализм", деформирует открытость общества. Качество, являющееся сутью открытого общества и определяющее само его название, – открытость для коренных обновлений социума, отказ от претензии на обладание абсолютной истиной, способность неограниченно совершенствоваться – делается все менее и менее присущим даже ведущим капиталистическим странам.

Выявив данные проблемы, по существу являющиеся воплощениями индивидуальной и коллективной дезадаптации, [15, 16] "диагностировали" коварнейшие "болезни" личности и общества в развитых странах. Однако, по причинам, обсуждаемым в настоящей книге, рекомендации по "лечению", предложенные в этих работах, не приспособлены для практической реализации.

В России означенные проблемы уже обострены до крайности вследствие начавшихся в перестройку и продолжающихся до сих пор реформ.

Концептуально подход к подобным грандиозным вопросам подсказывает известная сентенция А. Эйнштейна о том, что проблемы, которые созданы нашим нынешним уровнем мышления, не могут быть решены тем же самым уровнем мышления. Из чего с очевидностью следует, что выработать решения наболевших проблем можно, лишь перейдя на новый более высокий уровень мышления.

Замечу, что речь о необходимости качественного поднятия уровня мышления я веду в связи с ситуацией, которая определяется двумя обстоятельствами: (I) в некоторой практической области имеется проблема, (II) требуется ее решить. Поэтому в России, например, выработать для экономических (политических, социальных) проблем эффективные решения невозможно не только без (I) перехода на новый более высокий уровень экономического (политического, социального) мышления, но и без (II) перехода на новый более высокий уровень мышления в принятии решений. [Вместо термина "мышление в принятии решений" предпочтительнее употреблять термин "культура принятия решений", означающий совокупность исторически сложившихся моделей, способов, техник и приемов принятия решений (интуитивных, аналитических и полуинтуитивных-полуаналитических), которые существуют в обществе в качестве потенциального руководства к поведению людей в сфере принятия решений.]

То есть продвижение в решении проблем, относящихся к любой практической области, обусловлено совершенствованием не только мышления в этой конкретной, явной области, но и культуры принятия решений – сферы гораздо более абстрактной и неявной. И вот поскольку в данной "неосязаемой" сфере есть неуясненные пока россиянами изъяны (специфические отклонения от процедурной рациональности в принятии решений), то и добиться существенного улучшения в "осязаемых" проявлениях российского кризиса – экономических, политических, социальных и др. – одними лишь "осязаемыми" – экономическими, политическими, социальными и др. – действиями не получается (по крылатому выражению В. Черномырдина, получается не лучше, а "как всегда"). Так в [1] аргументировано положение о том, что тяжелое неблагополучие России обусловлено помимо прочего еще и изъянами в культуре принятия решений. Из-за них, отчасти, в стране, с одной стороны, приняты реформаторские решения невысокого качества, а с другой стороны, обществу трудно адаптироваться к изменениям, происшедшим в результате этих решений.

Вот почему я считаю, что радикальное повышение уровня культуры принятия решений является ключевым фактором избавления России от всегдашнего неблагополучия. Это повышение, по-моему, должно выражаться в рационализации (конечно, главным образом, по отношению к фундаментальным решениям, т.е. таким, которые вырабатываются для важных проблем или несут в себе возможность существенно повлиять на будущее).

Качественное поднятие уровня мышления в принятии общественно-политических и частных решений вскоре будет актуальным повсеместно. Войдя в информационную эру, в которой колоссально ускорится изменение условий жизни, человечество через 10-15 лет окажется в ситуации, чреватой дезадаптацией. Нынешний застой в развитии политической сферы (равно как и культуры принятия решений) особенно заметен на фоне все нарастающих темпов развития цивилизации в технологической, экономической, социальной и других сферах, а особенно, в области информации и коммуникации. Наиболее передовой политической системой считается американская демократия, сохраняющаяся практически такой же, как она была 200 лет назад; а новые эффективные процедуры принятия решений даже на Западе применяются лишь в бизнес-менеджменте, военном планировании, консалтинге и т.п., но не практикуются рядовыми гражданами, общественными организациями, органами представительной власти и т.д.

Поэтому судьбоносные ныне для России отработка и внедрение "социальной технологии" адаптации в недалеком будущем станут жизненно важными и для всего человечества. Что делает их вдвойне судьбоносными для России, поскольку, отработав и задействовав у себя эту технологию, страна не только выберется из кризиса дезадаптации, но и окажется лучше других подготовленной в политической сфере и в области человеческого фактора к существованию в информационную эру. Более того, в этой эре Россия будет иметь хорошие шансы преуспеть еще и благодаря своему первенству в разработке, производстве и экспорте технологии (методологии и средств) адаптации. То есть направление развития цивилизации ныне таково, что построение нацией первого в истории рационального адаптивного общества будет способствовать быстрейшему продвижению страны в данном направлении и, следовательно, прорыву в авангард цивилизационного прогресса.

Подчеркну, что в ответ на значительные изменения в стране и мире людям и обществу целесообразно меняться к лучшему, т.е. совершенствоваться. В моем понимании эффективная адаптация – это вынужденное (происшедшими изменениями) самосовершенствование. В [16] идея открытости для самосовершенствования сформулирована так: "Никто не имеет доступа к абсолютной истине. Наше понимание мира – несовершенно по своей сути, а совершенное общество в принципе недосягаемо. Поэтому лучшее, на что можно рассчитывать – несовершенное общество, всегда открытое совершенствованию". [Недостижимое совершенство я понимаю как полное соответствие устройства и жизни общества (организации) тем самым недоступным для знания абсолютным общественным (организационным) ценностям. Поэтому совершенствованием, которое строго не определимо, предлагается считать как приближение общества (организации) к исповедуемым ценностям (если только они не контрпродуктивны), так и отказ от ценностей, представляющихся контрпродуктивными. Точно определить, окажутся ли те или иные ценности контрпродуктивными, возможно только в далеком будущем, однако ориентировочное представление об этом может быть создано на основе исторических данных. Как сказал известный аналитик изменений Дж. Берк [17]: "Почему мы должны оглядываться в прошлое, чтобы подготовиться к будущему? Да потому, что больше некуда смотреть".]

Развитие открытого для самосовершенствования общества, как показывает деятельность фонда "Открытое общество" в России, невозможно без специальных методов и средств. Когда этот фонд разворачивался в 80-х годах, понимание открытого общества отличалось от нынешнего. Поэтому деятельность фонда в Восточной Европе нацеливалась на преобразование тамошних закрытых социумов известными методами и средствами развития гражданского общества. К концу 90-х опыт этих преобразований привел к новой цели – в нее были включены (I) укоренение плодотворного отношения членов общества к ошибочности; (II) радикальное повышение качества коллективного принятия решений в социуме и (III) утверждение в общественном сознании общественных ценностей [16]. Свойства (I)-(III) обеспечат выполнение 1) необходимого и 2) достаточного условий самосовершенствования – 1) выявление собственных несовершенств и 2) их исправление. Однако, хотя цель обновилась, методы и средства работы фонда остались прежними. Но они лишь косвенно способствовали формированию свойств (I)-(III). Таким образом, в отсутствие действенных специальных методов и средств развития именно открытого общества в обновленном понимании, фонд хотя и давал эффект, но не в том, в чем виделась новая цель в конце 90-х. Может быть, отчасти поэтому была свернута деятельность фонда в России.

В Главе 1 указаны оригинальные – процедурно-рациональные – специальные методы и средства развития свойств (I)-(III), превращающие утопию, представленную в [16], в реалистический проект. [Вообще утопические представления тем и отличаются от реалистических, что в первых отсутствуют методы и средства реализации представляемого будущего, а во вторых они есть.] В данном случае это радикальное повышение процедурной рациональности культуры принятия решений (Глава 2) и демократического государственного управления (Главы 3 и 5). Те же методы и средства, как аргументировано в Главе 1, развивают и способность к социальной адаптации. Т.е. при развитии рациональной открытости для самосовершенствования в обществе будет развиваться рациональная адаптивность и наоборот – в плане становления эти качества социума эквивалентны.

Из теории известно, что при приспособлении к изменившимся условиям существования для достижения адаптации фундаментальные решения должны приниматься рационально.

Помимо России в состоянии дезадаптации ныне пребывают еще несколько государств. Из них наиболее известным и в то же время несхожим с Россией по причинам, обусловившим дезадаптацию, является Израиль. Поэтому, дабы показать, что предлагаемая для России методология имеет общий характер, рассматривается ее применение и для Израиля. Универсальность разработанных методов и средств преодоления дезадаптации очень важна, поскольку вскоре это станет насущным для всего цивилизованного мира.

Корифеи науки принятия решений А. Тверский и Нобелевские лауреаты Г. Саймон и Д. Канеман показали, что нерациональность, препятствующая эффективному принятию решений, повсеместна. Ее негативный эффект, тормозящий продвижение людей к своим целям, неизбежен, как неизбежен негативный эффект трения. Невозможно отменить закон трения, однако можно и нужно применять подшипники, смазочные масла и т.п., которые позволяют существенно уменьшить негативный эффект трения. Так и повышение процедурной рациональности принятия решений позволяет значительно снизить негативный эффект торможения продвижения к цели. [Подчеркиваю, снизить, а не ликвидировать, как хотелось бы верующим в существование панацеи от всех бед. Она столь же нереалистична, как и вечный двигатель, работающий без трения.]

В моих исследованиях выявлено, что в российской культуре принятия решений отклонения от процедурной рациональности (см. Главу 2) гораздо больше, чем, например, в американской. Логично продолжить аналогию «торможение продвижения к цели – трение»: сглаживание негативного эффекта трения особенно насущно в тех средах, в которых коэффициент трения велик, так и рационализация особо актуальна в России, где отклонения от процедурной рациональности столь велики, что жестко тормозят продвижение страны к благополучию.

Казалось бы рассчитывать на то, что общество, отстающее в рациональности, окажется лидером рационалистических преобразований, неразумно. Так бы оно и было, если бы не вероятная в России синергия означенных институциональных преобразований с возможными преобразованиями в духовной сфере – развитием соборности. В Главе 1 излагается концепция синергического институционально-духовного эффекта, который обусловил, на мой взгляд, наиболее плодотворные и скорые общественные преобразования в истории человечества. Нигде в мире я не вижу ничего более подходящего, чем российская соборность, в качестве духовного компонента в синергическую пару с рационализацией.

Покажу для примера, как вредит эффективности политики (речь идет о приросте общего благосостояния, с которым конкурирует перераспределение, нацеленное на передел объема благ в обществе между разными интересантами) нерациональность одной из общепринятых процедур принятия решений. Начну из общих соображений. Очевидно, что эффективность любой творческoй работы наемного работника зависит прежде всего от того, насколько он подходит для этой работы. Что и определяет рациональную процедуру принятия решения о найме. Обычно рациональный наниматель начинает с уяснения задач, для решения которых ему нужен работник. Отсюда следуют требования к качествам, необходимым для работы (I фаза процедуры). Затем к конкурсу привлекается как можно больше потенциально подходящих кандидатов на выполнение работы (II фаза), и каждый проверяется на наличие дельных идей по решению поставленных задач и обладание требуемыми рабочими качествами (III фаза). После чего выбирается наиболее подходящий кандидат (IV фаза). [Это соответствует общему построению рациональных процедур принятия решений, включающих, как правило, 4 фазы: 1) уяснение и постановку проблемы; 2) генерирование вариантов решения; 3) оценку вариантов во всех важных аспектах и прогнозирование последствий принятия каждого из вариантов; 4) выбор наилучшего варианта решения.] Если данная процедура осуществляется компетентно, то со значительной вероятностью приводит к хорошему выбору – найму эффективного работника.

Вообразим теперь, что законом установлена иная, нерациональная процедура найма. Наниматель обязательно должен выбирать из тех, кого ему представляют конкурирующие официально утвержденные организации, спонсируемые закулисой. Причем он не формулирует задачи, для решения которых нужен работник, а значит, и не представляет себе точно, какие качества требуются от кандидатов и как их оценивать. Вместо этого они сами предлагают ему свои программы работы, восхваляют себя и порочат конкурентов, для чего используют все средства промывания мозгов. То есть в принятии решения нанимателя опущены первые три фазы. Их, конечно же, не может не быть в «теневой», если так можно выразиться, процедуре закулисных кукловодов, рационально принимающих решение о том, кого им выгодно представить на выбор для найма. Точнее, для нанимателя это будет видимостью выбора – вот результат такого специфического «процедурного» манипулирования.

Понятно, что в неблагоприятных условиях – когда наниматель не достаточно рационален, чтобы не поддаться сему манипулированию, организации коррумпированы, а кандидаты, в основном, склонны работать в первую очередь на себя и закулису, – нанять эффективного работника маловероятно. Еще более проблематична эффективность работы, если для ее выполнения работнику, выбираемому по такой нерациональной процедуре, дать право набирать себе команду (оплачиваемую, однако, опять нанимателем). Если же предмет работы таков, что она может существенно воздействовать на жизнь и деятельность самого нанимателя, а также предоставляет возможность наемнику щедро расплачиваться с закулисными спонсорами из кармана нанимателя, то ситуация вообще встает с ног на голову – работник делается выше работодателя и не несет ответственности за свою неэффективность.

Может показаться, что в воображении нарисован кромешный абсурд, реализация которого в действительности абсолютно невозможна – никакой нормальный наниматель не будет соблюдать такие идиотские правила найма на важную работу и уж тем более не позволит наемникам и закулисе стать полными хозяевами положения. К несчастью, это не так. При демократии выборы есть процедура, в рамках которой народ принимает решение о том, кого нанять на работу по управлению страной. [Сие многократно отмечалось в СМИ, в частности, самими властьимущими – например, В. Путин не раз широковещательно заявлял, что является наемным чиновником.] В данном случае процедура найма построена как раз по второму – нерациональному принципу. В неблагоприятных условиях «незрелой» демократии в России (избиратели податливы манипулированию, партии коррумпированы, а политики, в основном, склонны работать в первую очередь на себя – в этом-то они вполне эффективны) народ только в теории номинируется нанимателем на работу по управлению страной, в действительности же это прерогатива закулисы. Как показано в Главе 3, основная объективная причина неэффективности политиков – нерациональность общепринятой процедуры выборов; именно из-за этого россияне обречены на то не нацеленное на прирост общего благосостояния управление страной, которое имеет место.

Представляю, что возразили бы на это утверждение российские либералы. Они видят цель в том, чтобы общепринятая процедура выборов выполнялась в России корректно, чтобы в ней было исключено использование административных ресурсов. Им бы изучить опыт гораздо более зрелой, чем российская, израильской демократии, в которой эта цель достигнута.

В израильских СМИ часто можно встретить просто уничтожающие оценки, но никогда практические рекомендации по формированию эффективной власти. В качестве типичного примера приведу отрывок из интервью в еженедельнике "Семь дней" от 7.3.2002 с А. Бен-Исраэлем, автором вышедшей незадолго до того и привлекшей внимание публики книги "Хронология идиотизма или дорога к гибели" (в гибельном идиотизме в книге обвиняется вся политическая и масс-медийная верхушка Израиля). На вопрос интервьюера "как же, по-вашему, прекратить то, что вы называете идиотизмом" Бен-Исраэль ответил: "...Для этого в стране нужно изменить очень многое. Для того, чтобы многое изменить, нужно изменить правительство. Но правительства изменять нельзя. Их нужно менять…[как] и многих работников СМИ, виноватых в происходящем гораздо больше, чем политики. Сегодня в стране абсолютная диктатура прессы, то есть диктатура ее мнений…Что касается того, кем их заменить: свято место пусто не бывает. Ситуация выдвинет необходимых людей." Из интервью даже не идиотам осталось не понятным, как эта самая чудотворящая ситуация определит "необходимых людей", как практически она их будет продвигать, как сместит нынешнюю политическую верхушку и понудит ее оставить "свято место" пустым, и почему его тут же займут именно "необходимые люди".

Критика-констатация без изложения методов и средств изменения положения, которых как бы не существует, – излюбленный израильский способ «выпускания пара» у накаленной вопиющей неэффективностью истэблишмента публики. И пар-то выходит. Израильский вариант общепринятой демократии, в котором «слуги народа» на самом деле являются неэффективными «господами» (и вместе с тем вассалами закулисы), не воспринимается здесь как абсурд. Журналисты и политологи, с одной стороны, иронизируют над действиями политиков, а с другой, подчеркивают, что Израиль – единственная демократия на Ближнем Востоке. Замечу, что слово демократия означает власть народа. Здешние СМИ, однако, всячески избегают глубокого рассмотрения вопроса о том, что же это за власть такая, когда «слуги народа» вертят им и распоряжаются его достоянием в своих и закулисы интересах. А завести речь о методах и средствах выхода из этой ситуации вообще невозможно. СМИ как бы приглашают публику к желательному восприятию: ну мы-то с вами, разумные люди, понимаем, что у демократии полно недостатков, однако лучшего ведь нет, так отнесемся к сему философски и с иронией. И, как выражаются в России, «пипл хавает» – бездумно принимает абсурдистскую процедуру, по которой все время вместо слуг нанимает господ-вассалов, но мнит себя умнее и лучше нанятых «идиотов».

Кто вот только в данном случае в идиотском положении?…

По идее, выборы – это состязательная отборочная процедура, при помощи которой народ отбирает среди конкурирующих претендентов наилучших для дальнейшей деятельности по политическому управлению обществом. Естественным является порядок вещей, при котором состязательная процедура отбора для какой-то деятельности устроена так, что ее успешно проходят люди, в наибольшей мере проявившие качества, требуемые для этой самой деятельности. Такими процедурами являются, скажем, внутренние отборочные спортивные соревнования для участия в международных состязаниях (отбирают показавших себя сильнейшими в том виде спорта, по которому предстоит состязаться на международной арене), конкурсы в театральные труппы или оркестры (берут проявивших наиболее предпочтительные актерские или музыкальные данные, нужные для будущих спектаклей или концертов) и т.п.

В нынешней процедуре демократических выборов состязание конкурентов происходит в ходе предвыборной кампании, и для победы в ней используют так называемые электоральные технологии. Неписаной, но общепринятой нормой ведения предвыборных кампаний является отношение к рядовым гражданам как к «сырью», которое надо «обработать» избирательными технологиями. Излюбленные приемы такой «обработки» в России и Израиле – обман, подкуп, а также другие, специфические для предвыборных кампаний, способы манипулирования.

Таким образом, для того, чтобы стать влиятельным публичным политиком, требуется победить в предвыборном состязании, в котором нормативными являются вышеупомянутые «нечистоплотные» приемы. Ясно, что такая норма сильно снижает шансы на победу тех, кто привержен к «чистым» средствам, и, наоборот, повышает шансы недобродетельных людей. Замечу, что еще у истоков западной политической мысли в Древней Греции 2,5 тыс. лет назад добродетель считалась одним из двух (вторым было благоразумие) главных качеств, которые должны быть у тех, кто правит государством. Но добродетель не единственное, а лишь самое очевидное необходимое для управления на благо всего общества человеческое качество, наличие которого в силу нынешнего устройства предвыборных кампаний не вероятно у их победителей. Ведь для того, чтобы взять верх в состязании, в котором наиболее действенными и широко используемыми приемами являются обман, подкуп и прочее манипулирование, нужно обладать совсем другими качествами (например, беспринципностью, способностью внушать несбыточные надежды, крайним эгоцентризмом и т.п.), чем для того, чтобы эффективно управлять обществом в интересах людей (например, принципиальностью, дальновидностью, патриотизмом и т.п.).

В психологии трудовой деятельности установлено, что обычно интересы и способности индивидуума примерно совпадают [18, 19]. Человек чаще всего предпочитает действовать так, как он наилучшим образом это умеет делать.

В России и Израиле во власть проходят, в основном, люди, личные качества и умения которых позволяют успешно решать именно перераспределительные задачи, что сильно способствует нацеленности политиков и, следовательно, коренной ориентации политики в этих странах на махинаторское перераспределение. В самом деле, способности и навыки обманывать, подкупать и манипулировать обеспечивают и успех в предвыборных кампаниях, и успех в политике перераспределения. В ней ведь наиболее действенными средствами являются торг, сговор, шантаж и тому подобные закулисные махинации. А этими средствами лучше всех владеют те, кто имеет лучшие способности и навыки обмана, подкупа и прочего манипулирования. То есть, положение в российской и израильской политике объяснимо при помощи простого здравого смысла: если из-за устройства отбора во власть туда в большинстве попадают даровитые махинаторы, то и властную деятельность они нацеливают главным образом на то, в чем более всего нужен их дар – махинации.

Предвыборная кампания является не только ключевым элементом процедуры отбора, но и главным этапом процедуры профессионального допуска во власть. Это обуславливает еще один абсурд. Публичная политика, став довольно распространенной профессией, так и не сделалась специальностью. Под профессией я разумею оплачиваемое трудовое занятие. Специальность – вид квалифицированной трудовой деятельности, для занятия которой требуются определенные знания и умения; другими словами, существуют нормы компетентности, коим должен удовлетворять человек, чтобы являться специалистом. Безусловно, управление обществом – самое сложное и ответственное среди всех существующих занятий. Поэтому было бы естественно, если бы людей допускали к этому занятию лишь после особо тщательной экспертной проверки их компетентности и других необходимых для него качеств. Однако процедура допуска такова, что для ее прохождения кандидату нужно лишь успешнее конкурентов заморочить головы избирателей описаниями того, как привлекательно для них он ими будет управлять. Поскольку для этого при наличии и допустимости «нечистоплотных» избирательных технологий не обязательно ни быть компетентным в управлении, ни обладать необходимыми для эффективной работы в данной области качествами, специальности «управление обществом» не существует. А значит, нет и специалистов, в лучшем случае политическим управлением занимаются те, кто получил специальное образование в относительно родственных областях (политологии, юриспруденции, экономике, администрации бизнеса и т.п.).

Итак, процедура выборов абсурдна и как процедура найма, и как процедура состязательного отбора, и как процедура профессионального допуска. Она профанирует народовластие, чудовищно способствует коррупции и душит эффективность политики. То есть, лишь одна из общепринятых демократических процедур – выборы – несет в себе вышеозначенные очевидные три абсурда и три порока.

Избранных по этой процедуре руководителей демократического государства резонно уподобить голому королю. И чем более манипулятивна демократия в стране (а в России очень манипулятивна), тем более ее граждане походят на подданных голого короля. Они не видят обнаженной некорректности демократических процедур принятия решений. Между тем в бизнес-менеджменте, консалтинге, военном планировании и т.п. успешно применяются предписания науки принятия решений. Взгляд на демократию в ракурсе этих общих предписаний, которым она совершенно не соответствует, позволяет узреть абсурд, подобный тому, что увидел мальчик из сказки о голом короле.

Вредоносность этого абсурда особенно заметна изнутри. Однажды при построении стратегии предвыборной агитации ИБА мы с коллегой-психологом представляли руководству партии предложение дать избирателям беспрецедентное документальное обязательство выполнить предвыборные обещания. Это напрягло наших заказчиков. Советник одного из лидеров партии сказал, обращаясь к своему патрону: «Одобрят ли это деньгодатели?» Через несколько минут тот отошел в сторону и кому-то позвонил. Разговор велся по-английски и, наверное, ввиду плохой слышимости, довольно громко. Больше всего это было похоже на отчет о проделанной работе, который вассал давал своему сюзерену для того, чтобы получить его одобрение. Он перечислил несколько последних крупных партийных мероприятий, а в конце с вопросительной интонацией сообщил, что обдумывает возможность предоставления избирателям очень сильных обязательств по выполнению предвыборных обещаний. Выслушав ответ, ИБАловец вернулся к нашему совещанию – коллега-психолог как раз заканчивал обосновывать пропагандистские преимущества предложенной акции. При обсуждении ИБАловский лидер поддержал предложение. После успеха ИБА на выборах партия в тяжелых коалиционных переговорах отвоевывала для себя позиции в правительстве, позволявшие наилучшим образом выполнять данные репатриантам обязательства, – министерства абсорбции (первичная адаптация), промышленности и торговли (трудоустройство специалистов и предпринимателей), строительства (жилье) и внутренних дел (предотвращение дискриминации). Однако ни на одной из этих позиций у ИБАловских лидеров руки не доходили до того, чтобы всерьез заняться репатриантскими проблемами. Приоритет отдавался общеполитическим вопросам, в коих они всемерно отстаивали решения в духе религиозного сионизма. Что, по-видимому, и соответствовало обязательствам перед их закулисным сюзереном.

Полагаю, политики чувствуют собственную человеческую ординарность и понимают, что именно спонсорские миллионы, которые идут на колоссальную организационную работу в партиях и мощные пропагандистские кампании в СМИ, приводят их к власти. А значит, они должны видеть в расположении спонсоров главный залог своих будущих успехов. Поэтому ныне основное искусство политиков состоит в том, чтобы, выполняя приоритетные для них закулисные обязательства, суметь удовлетворить и избирателей. Последнее ИБАловским лидерам не удалось, и партия после успешного выхода на политическую арену в 1996 уже в 2003 перестала существовать. В том телефонном разговоре закулисный сюзерен, по-видимому, сказал ИБАловскому вассалу: «Делай со своими избирателями, что хочешь, главное – добиваться нужных мне решений» (вассал моего вассала – не мой вассал). Израильская практика показывает, что политики в выработке важнейших решений – такой же камуфляж, как манипуляции, изображавшие одежду голого короля.

По закону выборы в Израиле проводятся через 4 года, но за те 16 лет, что я живу здесь, все (!) выборы были досрочными. Подобно Бен-Исраэлю, большинство израильтян почему-то уповает на то, что будущее правительство окажется не столь идиотским, как действующее, поэтому последнее не терпится поменять. Но ни разу ответ на это нетерпение – досрочные выборы – не оправдал безосновательных упований. Причем каждый раз на израильских выборах реализовывался идеал российских либералов: общепринятая процедура выборов выполнялась корректно и в ней не использовались административные ресурсы. Но даже при этом посредством означенной процедуры невозможно существенно увеличить эффективность избираемой власти.

Последние выборы (2006) состоялись на полтора года раньше срока. В них не участвовали почти 40% избирателей, а главная сенсация заключалась в том, что множество решивших все-таки в последний момент проголосовать молодых людей поддержали партию пенсионеров (обоснование: «они самые некоррумпированные»). В результате пенсионерам, создавшим партию за несколько месяцев до выборов, сопутствовал невероятный успех. Вослед несколько недель на первых страницах газет и в самое предпочтительное время на телевидении и радио обсуждались перипетии недавней предвыборной кампании, итоги голосования и переговоры о создании правящей коалиции. Вопрос об этом подняли и слушатели моего курса по принятию решений, в котором ранее я разбирал отклонения от рациональности в процедуре выборов. Среди присутствовавших было много студентов, которых я постоянно видел играющими в футбол на спортплощадке у здания института. Поэтому я использовал следующую метафору. «Представьте себе ситуацию в женской футбольной лиге, в которой тренеры, формируя команды, выбирают сексапильных и порочных девушек. Те, естественно, в борьбе за победу вне игры пользуются средствами, которыми лучше всего владеют – искушением руководителя соперничающей команды, соблазнением судьи, охмурением вратаря соперника и т.п. – в общем, проституируют, т.е. делают то же, чем, по-моему, занимаются за кулисами публичной деятельности и политики. Однако комментаторы и болельщики всерьез анализируют перипетии происходящего на спортивных аренах – тактику команд, решения судей, ошибки игроков и т.д. Что об этом можно сказать? То же самое, что и о глубокомысленных рассуждениях о происходящем на политической арене. Люди выбрали по совершенно иррациональной процедуре «господ» вместо «слуг»; носителей личных качеств, которые вредят, а не способствуют деятельности на благо народа; и к тому же неспециалистов; причем избранные находятся в вассальной зависимости у неведомых сюзеренов, планы коих непонятны. Этим политика детерминируется «изнутри». Внешние ее проявления и их бесконечные обсуждения политологами, журналистами и просто «пикейными жилетами», которым неустанно внимают массы читателей, зрителей и слушателей, – не более чем бездарный спектакль порочной труппы перед недалекой публикой.» Мои студенты заключили: «Театр абсурда!»

Известно, что «догоняющее развитие» зачастую малопродуктивно. Думаю, так это будет и для России в погоне за западной демократией. Шутят, что в Древнем Риме на демонстрации рабы несли лозунг: «Да здравствует феодализм – светлое будущее человечества!» Безусловно, либерализация России прогрессивна, как любой шаг от плохого к посредственному. Но можно шагнуть сразу к хорошему. В Главе 3 предлагается новая процедура выборов, благоприятствующая прохождению во власть людей, способных проводить высокоэффективную политику. [Как отмечалось, с политикой эффективности, нацеленной на рост общественного благосостояния, конкурирует политика перераспределения, нацеленная на передел объема благ в обществе между разными социальными группами. Замечу, что такое «открытое» перераспределение может добавлять справедливости, следовательно, при условии его проведения в разумной мере вместе с политикой эффективности, это полезно. А вот «теневое» перераспределение руками избранных политиков общественного «пирога» между их закулисными спонсорами безусловно вредоносно для нации. Оно, по-видимому, и причиняет львиную долю ущерба, наносимого обществу коррупцией.]

В моей процедуре исключены предвыборные кампании, поэтому при ее внедрении сделается ненадобным закулисное спонсирование, что в существенной степени устранит объективные причины коррупции. Станут ненужными избирательные технологии, которыми рядовых граждан "обрабатывают" ныне в период выборов как массовое "сырье". Пропуском к власти не будут больше ни публичная известность, ни громадные деньги, ни поддержка влиятельной политической партии. Моя процедура, которую можно взять за основу нового закона о выборах, состоит из тех же 4-х фаз, что и рациональный процесс принятия решения о найме. Причем в каждой фазе в качестве нанимателя выступает (опираясь на компетентную экспертную поддержку) весь электорат. Поэтому он по такой процедуре будет со значительной вероятностью принимать высококачественные решения по формированию власти.

В Главе 5 представлена аналогичная оригинальная процедура рационального референдума.

Будут ли эти судьбоносные предложения хотя бы доведены до сведения общественности?

На политической арене России более или менее благополучно функционируют различные силы, эксплуатирующие обычные левые, правые или центристские идеи "излечения" социальных, политических, экономических и др. "хворей" страны. Есть советники и эксперты, развивающие и обновляющие эти идеи за хорошую плату. СМИ занимают своих читателей, зрителей, слушателей комментариями, критикой или пропагандой социально-политико-экономических деятелей и деятельности. Так что российская публика твердо приучена интересоваться очередными проектами изменения нюансов курса правительства, громкими политическими заявлениями или слухами, кадровыми перестановками в истэблишменте, внутрипартийными разборками, скандальными происшествиями в элите и тому подобными лжесобытиями. Если бы они являлись настоящими событиями, от которых что-то существенно менялось в "излечении хворей" России, о них не забывали бы через неделю-две, как будто их и не было. Ведь появились другие проекты, разборки, заявления, слухи, скандалы, перестановки… Потом следующие и так далее… Это же все не реально значащие события, а так называемые информационные поводы, которыми СМИ пользуются, чтобы владеть вниманием читателей, слушателей, зрителей. Такой вот театр, надежно удерживающий публику в виртуальном мире информационных поводов.

Как видно из предыдущих комментариев, я полагаю, что у означенного театра есть могущественные закулисные продюсеры и режиссеры. Они-то, думается, и извлекают из него наибольшую выгоду. Ведь «теневое» перераспределение осуществляется главным образом в рамках уведенных в «тень» процедур принятия властных решений или важнейших фаз этих процедур. Мне не известно, что делается за кулисами, ясно лишь, что у тамошних воротил самые большие основания и возможности противиться рационализации.

Процветанию России, возможно, препятствует не только выявленный мной "вирус иммуннодефицита к неблагополучию", но и какие-то другие скрытые (в частности, и от меня) факторы. Моя цель – представить кардинальное повышение процедурной рациональности не как единственную панацею от всех бед, а как одно из эффективных средств разрешения ряда наболевших российских проблем.

В результате безуспешных попыток добиться существенного улучшения положения от многих россиян ныне можно услышать: "Все дело в том, что мы живем в нецивилизованной стране. Уровень цивилизованности народа просто недостаточен для того, чтобы рыночные и демократические преобразования увенчались успехом." То есть главное препятствие к успеху справедливо видят в человеческом факторе. Считается, что ничего не получится, пока коренным образом не изменятся люди, а для этого должно пройти несколько поколений.

В книге показано, что столько ждать вовсе не обязательно. Действительно, в чем главным образом Россия отстает от Запада в аспекте цивилизованности? В уровне поведенческой культуры. [Согласно [20], поведенческая культура – это совокупность исторически сложившихся моделей жизни и деятельности (явных и неявных, осознанных и не осознанных, логических и интуитивных), которые существуют в обществе в качестве потенциального руководства к поведению людей.] Резко поднять культурный уровень предлагается посредством конкретных акций, направленных на преобразование основного компонента поведенческой культуры – культуры принятия решений. Данные акции базируются на разработанных и апробированных мною методах корректировки характеристических российско-советских отклонений от процедурной рациональности в принятии решений. Для реализации предлагаемого рецепта избавления России от тяжелого неблагополучия не требуется коренное изменение людей, ставится лишь вполне реальная (хоть и очень сложная) цель радикального повышения процедурной рациональности культуры принятия решений и демократического государственного управления, которую можно достичь за десятилетие напряженной работы. Достижению этой цели, как аргументировано в книге, могла бы способствовать российская соборность (в современном прочтении этого духовного феномена).

Предлагаемая для всего общества технология повышения процедурной рациональности 1) культуры принятия решений и 2) управления отработана в малых сообществах – общественных, политических и предпринимательских организациях России, Израиля и США. Успех развитых по этой технологии рациональных открытых сообществ служит, как представляется, косвенным практическим подтверждением плодотворности теоретических построений, касающихся развития рационального открытого общества, изложенных ниже.

В целом в книге показано, что внедрение рационалистических общественных механизмов и средств адаптации будет способствовать решению задач

• развития институтов открытого общества,
• радикального улучшения способности общества и отдельных личностей приспосабливаться к резко изменяющимся условиям жизни,
• увеличения индивидуальной и общественной свободы,
• достижения согласия в обществе по главным вопросам устройства жизни в нем,
• повышения рациональности культуры принятия решений народа,
• качественного расширения прямого участия рядовых граждан в решении важнейших государственных вопросов,
• преобразования партий из инструментов отвратительной борьбы за власть и узкогруппового лоббирования в проводников идей по плодотворному обновлению общества,
• открытия пути во власть обыкновенным порядочным, способным и патриотичным людям, не являющимся ни политиками, ни знаменитостями, ни богачами,
• создания открытых для самосовершенствования общественных, политических и предпринимательских организаций.

Книга состоит из семи глав, написаных на основе статей, опубликованных в авторитетных научных изданиях.

В Главе 1 изложена концепция двуединого общественного процесса, в котором институциональные инновации (широкое внедрение рациональных процедур принятия решений 1) в жизнь и деятельность рядовых граждан и 2) в демократическое государственное управление), способствующие открытости, и преобразования в духовной сфере развивают друг друга. Показано, что означенное радикальное повышение процедурной рациональности 1) культуры принятия решений и 2) демократии (другими словами, институциональная рационализация общества) может обеспечить социальную адаптацию. Это означает для России избавление от теперешнего неблагополучия, а для развитых стран – решение болезненных проблем, грозящих вырасти до небывалых размеров в грядущую информационную эру.

Любые нетривиальные преобразования демократического общества мирным путем осуществимы, если только они электорально перспективны. Поэтому в книге излагается как концепция рационалистических преобразований общества в поведенческой сфере (повышение процедурной рациональности культуры принятия решений народа – Глава 2) и в государственном управлении (трансформация нынешней демократии в рациональную демократию – Глава 3), так и проект электорального применения этой концепции (Разделы 3.7 и 3.8).

В Главе 4 акцентируется положение о том, что при вступлении в информационную эру нуждается в переосмыслении такое фундаментальное понятие как свобода. Предлагается переосмыслить его с точки зрения процедурной рациональности. Ныне на человека все более и более массированно воздействуют коммерческая реклама, политическая пропаганда, агитация различных обществ или организаций и т.д., склоняющие его принять решение купить, проголосовать, стать членом или клиентом и т.п. Чем более рационально люди принимают решения, тем менее они подчинены сему манипулированию, т.е. тем менее превращены, по выражению Фромма [15], в "автоматизированных роботов", поведение которых "запрограммировано", задано извне обрушивающимся на них потоком манипулирующей информации, а значит, тем более эти люди свободны. Дабы отразитъ это положение, введено понятие "свободы принятия решений", в котором синтезированы характеристики свободы выбора и процедурной рациональности. Показано, что в последние 2-3 столетия свобода принятия решений в развитых странах имеет тенденцию к естественному сбалансированному возрастанию. Аргументирован вывод о том, что в развитии общества нельзя избежать дезадаптации, а следовательно, кризиса или даже катастрофы, если резкое возрастание свободы выбора (вследствие ли революции, реформ, вступления в информационную эру или по другой причине) не сбалансировано адекватной рационализацией общества.

В Главе 5 циклы "несвобода-воля-несвобода", выявленный в российской истории великим русским историком и философом Г. Федотовым [21], и "псевдомир-война-псевдомир" в истории Израиля проанализированы под углом зрения отклонений от процедурной рациональности в принятии решений. Аргументировано предположение о том, что эти отклонения являются основным фактором, детерминирующим означенную вредоносную цикличность. С учетом этого показано, что радикальное повышение процедурной рациональности принятия решений в поведенческой культуре и управлении будет способствовать выходу из данных циклов.

В Главе 6 концепция рациональной открытости, развитая в моих работах, "спроецирована" на организацию. Выработана рационалистическая методология развития открытых для самосовершенствования организаций. Описано применение оригинальных рациональных процедур коллективного принятия решений при разработке планов создания брэнда, совершенствования менеджмента и маркетинга. Показано, как в ходе этих процедур формируется рационалистическая корпоративная культура и развивается открытость для самосовершенствования. Построена модель брэндинга, ориентированная на специфические особенности российской культуры принятия решений. На конкретном примере российской компании демонстрируется, как предлагаемая методология эффективно работает в бизнесе.

Главе 7 посвящена анализу роли политических идеологий в электоральной борьбе и оценке шансов на успех выдвигаемой концепции.